Subject: Ректификация 1; натальные карты 1 и 2 
Replies: 12458 12498 12583
Date   : 03 Mar 2001 21:00 GMT
From   : КООРДИНАТОР [Denis] (brol@pool-7.ru)
To     : All

Всем добрый вечер!

Подытоживая обсуждение Натальных карт 1 и 2, предлагаю краткое описание жизни и
творчества владельца гороскопа. К сожалению, не имею сейчас времени для
детального анализа всех предложенных трактовок в свете реальных исторических
данных об этом человеке. Может быть, кто-нибудь возьмёт такой комментарий на
себя?
Далее, предлагаю всем желающим соотнести нижеследующее с Натальными картами 1 и
2 и высказать своё мнение, какая всё-таки карта более точна. Возможно, взяв за
основу какой-то из этих вариантов, понадобится немного сместить куспиды? Или же
кто-то предложит свою версию ректификации, отличную от обоих имеющихся? 
В общем, любая активность участников форума на эту тему приветствуется :)
Окончательное резюме по всем вариантам ректификации обещаю составить.

Итак объявляется "Ректификация номер 1":

21 августа 1872 в Брайтоне, Суссекс (50 55 с.ш., 0 07 з.д.), родился ОБРИ
ВИНСЕНТ БЕРДСЛЕЙ, гениальный английский график, один из основоположников стиля
модерн.
"Бердслеевы творения - самые индивидуальные в рисунке, а бердслеев воздух, этот
мир подозрений, соблазнов и раскаяний, - один из наиболее загадочных в сфере
художества. Тут следует думать о добре и зле, грехах и благочестии, но это
трудно, потому что они мешаются: благочестие с соблазнами, грех с раскаянием. А
кроме того, его, Бердслея, не с кем сравнить как мастера, и неизвестен творец
более одинокий, чем он, который, как замечено ещё современниками, не принадлежал
ни к какой школе и теории, "хотя суммировал все восхитительные порывы", всё, что
есть эстетически лучшего".
В детстве Бердслей был вундеркиндом, он давал фортепьянные концерты, и потом до
конца жизни продолжал считать, что музыка - единственное, "в чём он что-нибудь
понимает". 
"Происхождение вундеркинда туманно, его пианизм - всего лишь штрих, дальнейшая
судьба умещается в половине абзаца: гимназия, служба у второсортного лондонского
архитектора, страстное и изысканное библиофильство, предсмертная религиозность и
последнее письмо к издателю Смитерсу с прологом "Иисус наш господь и судья" и
финалом-мольбой: уничтожить все непристойные рисунки".
"Бердслей до сих пор почти запретен, может быть, потому, что, пытаясь обнажить
до последних пределов и показать нам душу, он никогда не льстил душе, но
демонстрировал её опрокинутость чуть даже с ироничной улыбкой, горько стывшей на
устах".
"О чём же думал и что видел Бердслей? Не исключено, что только смерть, её
судорогу, как бы приравненную им к судороге оргазма, и это мучительное и
блаженное мгновение, кажется, всегда вызревает в его умозрении, облекаясь в
рисунках в некий женский, а вернее, женоподобный знак, всегда узнаваемую фигуру
- маленькая голова на очень пышном или чересчур гибком теле, характерный профиль
с низким лбом, угрюмыми глазами, вздёрнутым носом и точёным подбородком,
великолепные волосы и поразительно исполненные руки, вообще поразительная грация
всех его тел такого рода, порой очень уверенно стоящих на земле, а порой её
вовсе не касающихся, но почти всегда развёрнутых для нас чрезвычайно бесстыдно и
похотливо."
"К чему имеют отношение эти почти ритуально повторяемые образы сладострастия,
так похожие на образы смерти, и образы смерти, так похожие на образы
сладострастия? Безусловно, к его собственному темпераменту и возбуждённой
чувственности, столь свойственной чахоточным, к собственной судьбе человека, не
без основания пророчащего себе гибель, нечто ужасное. Безусловно, к эпохе, в
которую художник жил и сквозь которую провидел: багровые зарницы уже всходили
над горизонтом".
"Этот мальчик действительно умел, как никто, совмещать реальность и тайну,
животное и божественное, самое весёлое дурачество и самую бездонную одинокость,
являя пример величайшего из мистиков, чьи рисунки казались нерукотворными: их
головокружительная, бисерная техника вызывала "столбняк" даже у самых высоких
профессионалов.
Но это был весьма своеобразный тип мистика: с готовностью и немедленно исправлял
он всякий недостаток, на который ему указывали, дружил и сохранял дружбу с теми,
для кого его искусства было совершенно непонятно, с восторгом говорил о
художниках и писателях, относившихся к нему враждебно, никогда не показывал
вида, что те люди, с которыми он знакомится, должны восторгаться его
произведениями, всегда великодушно и охотно признавал талантливость других и с
редкой терпеливостью выслушивал глупых людей.
Но одновременно всё дышало разборчивостью в бердслеевых манерах и личности,
необычайно замкнутой и скрытной во всём, особенно что касалось времени и методов
работы, которую он быстро прятал при появлении постороннего и, больше того,
уничтожал, если был недоволен; даже подаренный рисунок выкрадывался у друзей и
заменялся более зрелым образцом"
Его кропотливейший труд, похожий больше на долгую и изнурительную возню,
облекался в секрет - "затем, что Бердслей предпочитал слыть больше светским
человеком, чем рабом пусть даже таланта, и бравировал своим моцартианством и
ничегонеделаньем, как это и подобает настоящему денди... Меломан и библиофил -
вот титулы, которыми он гордился".
                         (Фрагменты из: Александ Басманов "Чёрный алмаз".)

Некоторые этапы жизни:
Родители обладали средним достатком, отец, видимо, рано умер, но мать пережила
Обри.
С детства это был тихий, сдержанный ребёнок, мало любивший науки, но с ранних
лет проявивший склонность к рисованию.
в 7 лет - первые признаки слабого здоровья, его помещают в подготовительную
школу в Херстпийрпойнте, где он отличался храбростью и крайней сдержанностью.
1881 - ему грозил туберкулёз, и в целях сохранения здоровья его направляют в
Ипсом.
март 1883 - семья переехала в Лондон, и Бердслей впервые появился перед публикой
в качестве музыканта-вундеркинда, выступая в концертах с сестрой.
август 1884 - его и сестру отправляют назад в Брайтон, где они поселились у
старой тётки, вели одинокую жизнь; в это время развивается вкус к серьёзному
чтению; любимыми произведениями были исторические книги.
ноябрь 1884 - отдан в Брайтонскую грамматическую школу, а с января 1885 его
поместили туда же пансионером. В школе поощряли его склонность к литературе и
рисованию, а также к сцене. Ставили его в пример другим ученикам. Он
организовывал еженедельные театральные представления в школе, сам рисовал и
иллюстрировал программы; написал фарс, который обратил на себя серьёзное
внимание местных драматических критиков. Всегда играл заглавные роли во всех
школьных исторических представлениях.
июль 1888 - кончил школу в Лондоне и почти тотчас же поступил чертёжником к
одному лондонскому архитектору.
1889 - по слабому здоровью переменил работу: определился на службу в страховое
общество
осень 1889 - начались зловещие кровохарканья; на два года он бросил выступления
в любительских спектаклях и очень мало занимался рисованием.
1891 - почувствовал себя лучше, к нему возвращения вера в собственные силы.
Начал серию иллюстраций к драматическим произведениям; его очень поддерживал и
поощрял пастор, знавший его семью по Брайтону. Первая известность.
14 февраля 1892 - первая встреча с Робертом Россом, его будущим другом. По
словам Росса, в это время Обри был "робким, нервным, замкнутым юношей, у
которого ещё не было той интеллектуальной самоуверенности и непринуждённости,
которые потом, полтора года спустя, были для него так характерны, когда успех
его был уже бесспорным... Его довольно длинные каштановые волосы, вместо того,
чтобы быть "взъерошенными", как полагается обыкновенному гению, были гладко и
аккуратно причёсаны и отчасти закрывали его необыкновенно высокий и узкий лоб. У
него было тогда ещё очень худое и изнурённое лицо. Вообще, кроме манеры
держаться, его внешний облик мало изменился к концу жизни, несмотря на
нездоровье и страдания, которые он переносил с несравнимой покорностью и
мужеством: на лице его всегда была любезная улыбка одинаково как для друзей, так
и для чужих"
В начале лета 1892 - поступил в вечернюю школу живописи в Вестминстере, а днём
продолжал работу в страховом обществе до августа, когда по совету сестры бросил
это место.
февраль 1893 - его рисунки были впервые опубликованы в Лондоне; с лета 1893
стали выходить иллюстрации к "Королю Артуру" (пожалуй, наиболее популярная в
Англии его работа)
1894 - выход в свет рисунков к "Саломее", профессиональный успех резко
увеличивается, здоровье лучше. Бердслей в первых рядах внимания публики.
летом 1895 - "друзья опасались за его жизнь", но пребывание в Дьеппе принесло
пользу
с марта 1896 (когда он жестоко простудился в Брюсселе) становится настоящим
инвалидом; в мае вернулся в Лондон, а в августе его отправили в Борнмаут, где он
провёл осень и зиму. Сильные внутренние кровотечения в лёгких, все считают, что
он не протянет и нескольких недель
середина апреля - 12 августа 1896 - работа над "Лисистратой"
31 марта 1897 принял католичество; через неделю - немного поправился и переехал
в Париж, "но он всё ещё нуждался в услугах и неустанной преданности своей
матери, которую безумно любил". В Англию он больше не вернулся.
июль 1897 - переехал в Дьепп, где как будто совсем поправился.  Но это было
ненадолго: к концу года его поспешили перевезти в Ментону. И с 25 января 1898 он
больше не вышел из своей комнаты.
7 марта 1898, Ментона - пишет следующее письмо издателю:  

"Иисус наш Господь и Судья.
Дорогой друг!
Умоляю Вас уничтожить все экземпляры "Лисистраты" и неприличных рисунков.
Покажите это письмо Поллиту и уговорите его сделать то же самое. Всем, что есть
святого, заклинаю Вас - все непристойные рисунки.
Обри Бердслей.
В предсмертной агонии".
Вообще, по словам Росса, "в его натуре всегда была глубокая и искренняя
религиозная жилка, заметная лишь очень близким друзьям". "Легкомыслие и
беззаботность его в разговоре были лишь поверхностны: он был всегда очень строг
в своих религиозных воззрениях. Среди наиболее интимных его друзей при жизни
числились англиканские пасторы и католические священники, которые отдавали
должное искренности и глубине его веры".
Ещё несколько свидетельств друзей:
"Над всеми несогласиями царило его удивительное обаяние"
"У него был в высшей степени живой и сильный характер"
"Он наживал себе врагов главным образом тем, что отказывался участвовать в
обществах взаимного восхваления или поддерживать разные литературные и
художественные кланы"
"Хотя над ним неотлучно веяло крыло смерти и он сознавал краткость времени,
оставшегося в его распоряжении, никогда не предавался бессильному отчаянию или
бесцельным жалобам. Он решил насладиться жизнью и, одаренный всем любопытством и
всей беспечностью, свойственными юности, хватал все изысканные минуты жизни"
"Он был щедр до крайних пределов, тратя деньги на своих друзей до такой степени,
что последним часто это было даже в тягость"
"Бердслей читал греческих и латинских авторов в переводах и часто поражал учёных
остротой восприятия всех тонкостей... Он был ярым поклонником "Романа Розы" в
оригинале и других средневековых французских книг"
"Для человека, столь романтического в своём искусстве, я бы сказал, что
литературные и художественные вкусы его были строго классическими"
"Ему очень хотелось литературной славы, но от всяких попыток в этом направлении
его благоразумно отговаривали поклонники"
"Он одинаково смущал стариков как резкой манерой выражать свои суждения, так и
тою страстностью, с какой увлекался всем, что было остроумно, шаловливо,
вычурно, но, в конце концов, "пустячно"".
"Его познания жизни, искусства и литературы скорее являлись результатом
инстинкта, чем изучения"
Любимый композитор - Вагнер. Просто ненавидимый месяц - март.

умер от чахотки 25 марта 1898, Ментона - "в полном сознании, в присутствии
матери и сестры, которым поручил передать последние приветы многочисленным
друзьям, Обри Бердслей тихо скончался".

Ваш Координатор